Посольство Российской Федерации в США
Телефон для консульских вопросов: (202)939-8914 | Телефон экстренной связи: (202) 298‑5700
/График работы сегодня: 9:00–18:00
20 декабря / 2018

Большая пресс-конференция Владимира Путина

А.Верницкий (Первый канал): Владимир Владимирович, в нашем советском детстве все мы очень боялись ядерной войны. Помните, даже песни такие были: «Солнечному миру – да, да, да! Ядерному взрыву – нет, нет, нет!» Прошло четыре десятка лет, и крупные издания по обе стороны океана начинают печатать уже сценарий обмена ядерными ударами между Россией и США. На бытовом уровне всё чаще звучит, на кухнях, слово «война».

Как Вы, Президент, можете успокоить и моего маленького сына, который так же, как и я, теперь боится ядерной войны, меня и всех нас, какими действиями, словами?

В.Путин: Вы знаете, думаю, что Вы правы.

Я сейчас подумал, как-то это всё – опасность подобного развития событий в мире – затушёвывается, уходит. Это кажется невозможным или чем-то уже не таким важным. А между тем, если, не дай бог, что-то подобное возникнет, это может привести к гибели всей цивилизации, может быть, и планеты.

Поэтому вопросы серьёзные, и очень жаль, что такая тенденция недооценки имеет место быть и даже нарастает. Есть и особенности сегодняшнего дня, есть опасности. В чём они заключаются?

Первое, это развал. По сути, мы наблюдём сейчас развал международной системы сдерживания вооружений, гонки вооружений. После выхода Соединённых Штатов из Договора по противоракетной обороне, который, я уже тысячу раз об этом сказал, тем не менее являлся краеугольным камнем в сфере нераспространения ядерного оружия и сдерживания гонки вооружений. После этого мы вынуждены ответить созданием новых систем оружия по преодолению этих систем ПРО.

 Теперь мы слышим, что Россия получила преимущество. Да, это правда. Таких систем оружия пока в мире нет. Они будут у ведущих держав, но пока нет. В этом смысле есть определённые преимущества. Но в целом в стратегическом балансе это просто элемент сдерживания и уравнивания паритетов. Это сохранение паритета, не более того.

Сейчас делают ещё один шаг – выходят из Договора по ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Что будет с этим? Очень трудно себе представить, как будет развиваться ситуация дальше. А если эти ракеты появятся в Европе, что нам делать?

Конечно, надо будет обеспечить свою безопасность какими-то шагами. Пусть потом не пищат по поводу того, что мы добиваемся каких-то преимуществ. Мы не преимуществ добиваемся, а баланс сохраняем и обеспечиваем свою безопасность.

То же самое по Договору СНВ-III, в 2021 году он заканчивает существование. Никаких переговоров пока не ведётся по этому вопросу. Неинтересно, не нужно – ладно, мы проживём.

Мы свою безопасность обеспечим. Мы знаем, как это сделать. Но в целом для человечества это очень плохо, потому что это подводит нас к очень опасной черте.

И наконец, есть ещё одно обстоятельство, на которое не могу не обратить внимание. Существует тенденция понижения порога применения. Есть идеи создать ядерные заряды малой мощности, и это уже не глобальное, а тактическое применение. Такие идеи звучат от некоторых аналитиков на Западе, что ничего страшного, можно и применить. Но снижение порога может привести к глобальной ядерной катастрофе. Это – одна опасность сегодняшнего дня.

Вторая – применение баллистических ракет в неядерном исполнении. Правда, американские партнёры вроде бы от этого отказались, но сама идея существует. А что это значит?

Баллистическая ракета стартовала – в ядерном, неядерном исполнении. Система СПРН (система предупреждения о ракетном нападении) фиксирует старт, место старта и через несколько секунд определяет траекторию полёта и возможную территорию падения головных частей. Это всё на грани возможной ошибки, это ужасно, до этого нельзя доводить. Тем не менее такая идея использования баллистических ракет в неядерном исполнении существует.

Ну, из Мирового океана стрельнула подводная лодка баллистической ракетой, да хрен её знает, она в ядерном или неядерном, пойди там разберись. Это же очень опасная вещь. И всё это муссируется, обсуждается, и это опасно.

Но я исхожу из того, что у человечества хватит здравого смысла и чувства самосохранения, для того чтобы не доводить до крайности.

Е.Созаев-Гурьев (Известия): Прецедент в Керченском проливе. Интересна судьба захваченных украинских военных, что с ними дальше будет. Вам не кажется, что в принципе эта провокация удалась?

И не могу не спросить про задержанных и даже заключённых гражданах России в США – имеется в виду Бутина, Ярошенко. Как Россия может защитить их права? И, может, посмотреть на наших китайских партнёров? Вот в Канаде китайского гражданина задержали из Huawei, они задержали канадских граждан в ответ. Может, опыт?

В.Путин: Здесь я бы Ваш вопрос разделил. Вы сказали: «Не считаете ли Вы, что провокация удалась?» То есть первое: констатируем, что это была провокация, и Вы с этим согласны. Это вот уже правильно.

Теперь, удалась или не удалась. Мне кажется, что провокации вообще всегда плохи. Провокация рассчитана на обострение ситуации. Зачем нужно нашим украинским партнёрам такое развитие событий? Понятно, там выборы, и нужно обострять для того, чтобы поднять рейтинг одного из претендентов на пост Президента, я имею в виду действующего Президента, действующей власти. Ну, это плохо, это в конечном итоге во вред интересам своего народа и своего государства. Хотя можно без всяких провокаций двигаться спокойно, как и было до сих пор.

Удалась она или не удалась – с точки зрения повышения рейтинга – может быть. Потому что рейтинг у Петра Алексеевича вроде подрос немножко, он теперь с пятой позиции переместился где-то на вторую-третью, там колебания, по-моему, происходят в районе 12 процентов. У Юлии Владимировны, по-моему, 20 и больше, уже 20 с лишним, а все остальные, Зеленский, по-моему, потом Бойко и Порошенко, у них в районе 12 процентов. В этом смысле – да, он, наверное, свою задачу выполнил. За счёт интересов страны, я считаю. Это плохой способ поднятия рейтинга.

Ну а что касается будущего украинских военнослужащих, их послали и рассчитывали, что кто-то из них погибнет на самом деле. И большое недовольство, я вижу, в правящих кругах вызвало то обстоятельство, что никто не погиб. Рассчитывали, что кто-то из них погибнет. Но, слава богу, этого не случилось. Идёт следствие. После уголовного разбирательства будет ясно, что с ними дальше делать.

Всё-таки я попрошу дать микрофон коллеге с Украины.

Р.Цимбалюк(Украина): Владимир Владимирович, я хотел спросить: а сколько Вы тратите денег на оккупированный Донбасс? Там же нищета под Вашим руководством, а люди превратились в рабов России, если называть вещи своими именами. Вот Вы боитесь ядерной войны и одновременно к войне с НАТО готовитесь, а, по сути, стреляете в граждан Украины. Это же Вы как Верховный Главнокомандующий отдали приказ стрелять по морякам. И вот у меня вопрос: каковы условия обмена?

И если можно, по выборам. Вы говорите, рейтинги анализируете.

В.Путин: Секундочку. Условия обмена?

Р.Цимбалюк: Условия обмена украинских политзаключённых и украинских военнослужащих. Вам же нужны граждане России или нет?

И если можно, по выборам. Вы анализируете постоянно рейтинги, и складывается впечатление, что Вы…

В.Путин: Я не анализирую, я смотрю на них. Вы же их печатаете.

Р.Цимбалюк: …вмешиваетесь тем самым в избирательный процесс, как когда-то делали в Соединённых Штатах. Не кажется ли Вам, что может так получиться, что прямого диалога между президентами Украины и России не будет до того момента, пока Вы не поменяете место работы.

Спасибо.

В.Путин: По поводу страданий людей, которые живут на Донбассе. Вы же гражданин Украины. И Вы считаете этих людей, живущих на этой территории, гражданами своей страны. Скажите, пожалуйста, кто установил блокаду между Донбассом и остальной частью Украины? Разве Россия это сделала? Это сделали украинские власти: ввели сплошную экономическую блокаду территории, которую они считают своей. И они стреляют по этим гражданам, которых считают своими гражданами. Там каждый день почти люди гибнут, мирные причём. Мирные.

Мы действительно оказываем гуманитарную и другую помощь и поддержку людям, которые проживают на этой территории. Но только для того, чтобы их окончательно там не раздавили, не съели и не порвали, и будем это делать дальше. Потому что попытки решить вопросы политического характера с помощью силы, а мы видим это на протяжении нескольких лет со стороны сегодняшней киевской власти, это происходит до сих пор, – обречены на провал. Вот это надо понять.

Теперь по поводу того, как урегулировать отношения и кто останется у власти, кто не останется. Дело не в персоналиях, дело в отношении к людям. Мы хотим, чтобы на всей территории Украины, в том числе и на Донбассе, был мир и процветание. Мы заинтересованы в этом, потому что Украина остаётся одним из наших крупнейших торгово-экономических партнёров.

Торговый оборот между Украиной и Россией, несмотря на все усилия сегодняшних киевских властей, растёт, в том числе вырос за уходящий год, в текущем году он тоже вырос. Это не странно? Нет, не странно, потому что это естественные связи. И эти естественные связи когда-нибудь всё-таки дадут о себе знать. Но пока в киевских коридорах власти находятся русофобы, не понимающие, в чём, собственно говоря, интерес своего собственного народа, такая ненормальная ситуация будет продолжаться. Вне зависимости от того, кто находится у власти в Кремле.

Обменом мы занимались, всё время занимались. Господин Медведчук, по поручению Порошенко, кстати говоря, он это делал, постоянно этим занимается. И недавно совсем тоже приезжал в Москву и ставил вопрос об освобождении украинских военных, задержанных в Керченском проливе, точнее, в Чёрном море. Да, и Медведчук ставил этот вопрос. Но, я уже сказал, эти вопросы можно будет решать после завершения уголовного дела.

Х.Сугидзаки: Хирофуми Сугидзаки, Япония, «Киодо Цусин».

Мой вопрос, естественно, к сожалению, касается нашего мирного договора, к которому, я так понимаю, мы с Вами стремимся. После встречи в Сингапуре, где Вы с господином Абэ договорились ускорять процессы переговоров на основе Советско-японской декларации 1956 года, наша общественность обеспокоена только тем, сколько мы получим островов. Ноль, два, три, четыре – не знаем. С другой стороны, я так понимаю, россияне тоже в недоумении. В основном это так: «Зачем нам отдавать?» К нам обращаются самые разные люди даже с угрозой: «Не дадим и пяди земли». И так далее. Речь идет о территориальном размежевании, которое нам необходимо сделать. Но если наш новый договор, мирный договор ограничится только этим – территориальным размежеванием, этого будет мало и неинтересно, и народы наши, общественность будут понимать. Как Вы думаете, какую новую идею, какие моменты вложить для того, чтобы продвинуть наши отношения на новый, качественно новый уровень?

И разрешите, в связи с этим я не могу не задать вопрос. В последнее время российская сторона, в том числе Вы сами затрагиваете вопросы безопасности. Речь идет конкретно о размещении американского ПРО в Японии и потенциальном размещении американских войск и военной инфраструктуры в случае передачи островов Японии. У нас идут на уровне экспертов переговоры, но, поскольку речь идет об обороне, Япония почти полностью зависима от США. Считаете ли Вы, что эти вопросы можно решить на двусторонней основе, или придется Вам впрямую с США? Спасибо большое.

В.Путин: Давайте, чтобы не забыть, чем Вы закончили. Вопросы безопасности крайне важны, в том числе при заключении мирного договора. Вы сказали о размещении американской военной инфраструктуры в Японии, но она уже там есть, на Окинаве крупнейшая американская база уже давно существует, десятилетие уже, мы знаем.

Теперь, по поводу возможности Японии принимать участие в этих решениях. Для нас это непонятная, закрытая часть. Мы не понимаем уровня суверенитета Японии при принятии решений подобного рода. Вам лучше, чем всем остальным коллегам, известно, я тоже в курсе, что губернатор Окинавы против некоторых решений, связанных с укреплением базы и ее расширением. Он против, но ничего сделать с этим не может. И люди, которые там проживают, – против.

Далеко ходить не нужно, это все опросы показывают, люди на улицу выходят, требуют вывода этой базы. И, во всяком случае, они против того, чтобы укреплять военно-воздушную составляющую американских вооруженных сил, связанных с тем, что там уже есть. Существуют планы укрепления и развития. Все против, но это происходит.

Что будет происходить после заключения мирного договора, мы не знаем. Но без ответа на этот вопрос нам очень трудно будет принимать какие-либо кардинальные решения. И, конечно, нас беспокоят планы размещения систем противоракетной обороны. Я много раз говорил США, могу еще раз повторить – мы не считаем, что это оборонительное оружие, это часть американского стратегического ядерного потенциала, вынесенного на периферию. И эти системы работают синхронно, в комплексе с ударными комплексами. Поэтому здесь у нас иллюзий нет никаких, мы это все понимаем. Но понимая все это, тем не менее стремимся и искренне будем стремиться дальше к заключению мирного договора с Японией, потому что я убежден, и эту убежденность со мной разделяет Премьер-министр Абэ, сегодняшнее состояние не является нормальным. И Япония, и Россия заинтересованы в полном урегулировании наших отношений, и не только потому, что нам чего-то от Японии нужно с точки зрения экономики. Она у нас более-менее развивается.

Вот сейчас только, мне сегодня утром Министр экономического развития Орешкин докладывал о результатах своей поездки в Японию. Движение вперед есть, в том числе договорились даже о поставках, об открытии японского рынка для мясной российской продукции, в том числе для мяса птицы. Есть и другие подвижки вперед. Поэтому оно двигается все равно, и будет двигаться, жизнь заставит. Но нормализация в общем для нас крайне важна, и для России, и для Японии. Процесс сложный, мы готовы вместе с коллегами двигаться по этому пути.

И.Петренко (RT): 

Для начала я хотел бы спросить о недавнем решении о том, чтобы облегчить процедуру получения российского гражданства для украинцев. Наш канал часто занимался этой темой и проблемой с бюрократией. Безусловно, это важный шаг, но я хотел бы попросить Вас уточнить чисто с политической точки зрения, в чем логика. И если это так необходимо, и это просто для помощи гражданам на востоке Украины, почему нельзя было это сделать раньше. Не боитесь ли Вы, что бюрократия сохранится, и теперь просто придется бумажки перекладывать не по правую руку, а по левую.

И еще коротко я бы вернулся к вопросу коллеги из газеты «Известия». Существует скандал со Скрипалями и реакция Запада на него, существует убийство господина Хашогги, журналиста саудовского, – совершенно другая реакция. Есть аресты Кирилла Вышинского, Марины Бутиной, есть арест финансового директора компании «Хуавей». И Дональд Трамп открыто говорит о том, что она является разменной монетой и в торговой войне. Мой коллега спрашивал: можем ли мы увидеть такую практику в России, когда иностранные граждане будут задерживаться по надуманным предлогам, для того чтобы, например, их на кого-то обменять? Спасибо.

В.Путин: Ну, начнем с последней части Вашего вопроса. Я не хочу комментировать, что происходит в американо-китайских отношениях: кто, кого, за что задерживал, в ответ на какие действия и так далее. Это очень тонкая сфера, и мы здесь не будем действовать по принципам, изложенным в Кодексе царя Хаммурапи. Это принцип талиона называется, у нас это звучит: «Око за око, зуб за зуб». Здесь нужно действовать очень аккуратно и исходить нужно из реалий. Если есть какие-то люди, которые нарушают российские законы, вне зависимости от их национальной и государственной принадлежности, мы будем на это реагировать, но не будем хватать ни в чем неповинных людей только для того, чтобы их на кого-то менять.

А что касается судьбы наших граждан, то, безусловно, она нам не безразлична – то, что там вот эту Бутину заставляют в чем-то признаться. Я не понимаю, в чем там она может признаться, потому что она никаких заданий государства, государственных органов России не исполняла. Это я вам ответственно заявляю. Чего бы там она ни говорила даже сама под влиянием угроз отсидки 12–15 лет. Понятно, что она и ее адвокат борются за то, чтобы выйти из тюрьмы. Не понимаю, за что ее засадили туда, в эту тюрьму. Просто нет оснований. Но надо же как-то всем спасти лицо, выйти из этой ситуации. Прежде всего, конечно, я говорю об американской юстиции. Чем закончится – посмотрим. Нам не безразлично, мы будем за этим следить, отслеживать и соответствующим образом оказывать им поддержку.

Теперь по поводу Скрипалей и Хашогги. Мне здесь даже комментировать нечего. Хашогги убит, это очевидно, все это признали. Скрипаль, слава богу, жив. Тем не менее в отношении России там куча санкций. Не переставая, до сих пор об этом говорят. А во втором случае – тишина полная. Это политизированный русофобский подход. Это повод, только повод для того, чтобы организовать очередную атаку на Россию. Ну, не было бы Скрипалей, что-нибудь еще другое придумали бы. Для меня это очевидно. А цель только одна – сдержать развитие России как возможного конкурента. Других целей я не вижу.

Теперь по поводу бюрократии. Бюрократия, связанная с гражданством. Бюрократия. Что Вы такое говорите? Бюрократия вечна, победить ее невозможно. Но и жить без нее невозможно, надо сказать. Надо только определенные правила работы этой бюрократии выстраивать, это правда, государственного механизма принятия решений и так далее.

Что касается принятия гражданства. Это имеет отношение не только к событиям на юго-востоке Украины, мы делаем не только для тех людей, которые живут на этих территориях. Правительство сейчас готовит поправки в соответствующий закон о гражданстве и приобретении гражданства. Для чего это делается? А это делается для того, чтобы показать, что мы не стремимся и не будем поддерживать политики, связанной с расколом, с растаскиваем русского и украинского народов. Что сейчас делают сегодняшние власти? Какую задачу они выполняют? Что они продают на фоне русофобии, которую там развивают? Они выполняют, они фактически же об этом говорят, историческую задачу – растаскивают русский и украинский народы, вот что они делают. И за это им всё прощают, всё.

Коллега Ваш из украинских СМИ говорил о тяжелых испытаниях, которые выпали на долю людей, проживающих в Донбассе и в Луганской области, о том, что у них там низкий уровень жизни. А Украине что, лучше, что ль? Там примерно такой же, как на Донбассе в целом – все хуже и хуже становится. Всё в условиях войны, военных действий, напряжения, всё прощается внутри страны, а уж вовне – точно. За это платят. Вот очередной транш МВФ сейчас получат. Но мы понимаем, что такое транш МВФ – это только-только выплатить пенсии и заработные платы в социальной сфере, а потом надо будет расплачиваться будущим поколениям. Поэтому там в целом неблагоприятная обстановка, я считаю, и в экономике, и в социалке, с точки зрения внутриполитических процессов. А народы наши – близкие, связанные историческими корнями, и мы будем делать все для того, чтобы поддержать такое состояние дел.

Сейчас вносятся изменения в закон о гражданстве, он будет принят в начале следующего года.

Е.Глушакова («РИА Новости):

Дело в том, что как сказали коллеги, Россия уже несколько лет живет в огромном количестве самых разных санкций, иногда даже путаемся в этом, и доходит дело до того, что их обещают ввести уже даже в отношении мультяшных героев.

Но дело не в этом. Вопрос, наверное, более серьезный. Они собираются ввести еще более серьезные санкции, в частности американские законодатели готовятся к этому. А готова ли Россия к новому витку таких ограничений? Есть ли у Правительства план, как минимизировать последствия для российской экономики? И как Вы оцениваете эти последствия, поскольку звучат самые разные оценки на этот счет.

В.Путин: Ну, санкции – мы уже много раз об этом говорили. Если Вы хотите, чтобы вернулись еще раз – пожалуйста.

Россия практически всю свою жизнь, всю свою историю живет так или иначе в каких-то ограничениях и санкциях. Вообще на протяжении всей своей истории.

Если вы посмотрите историю XIX, XX века, всегда одно и то же. Посмотрите дипломатическую переписку XIX – начала XX века. Все одно и то же. Призывали наших дипломатов как-то быстро навести порядок на Кавказе, сделать то, это, пятое, раздесятое. Постоянно одно и то же.

С чем это связано? Я уже говорил об этом и надеюсь, что подавляющее большинство сегодняшней аудитории тоже понимает, связано с ростом могущества России, повышением конкурентоспособности. Появляется мощный, сильный игрок, с которым нужно считаться, а не хочется.

Совсем еще недавно думали, что и страны такой больше нет, а, оказывается, есть, и надо с ней считаться. А 160 миллионов у нас проживает, это же не просто хотелки какие-то руководства страны, это интересы народа, которые мы защищаем. Защищаем аккуратно, кстати говоря, без всякого хамства, спокойно, сдержанно. Но делаем свое дело, и будем двигаться дальше в этом направлении.

Санкции сегодняшнего дня. Сейчас только приводили пример со Скрипалями и с Хашогги. Ну, где здесь логика? Да никакой логики нет. Просто повод для того, чтобы принять дополнительные меры по сдерживанию России.

Наша экономика, уже много раз об этом сказано, адаптировалась к этим внешним ограничениям. Смотрите: я уже упоминал в начале нашей сегодняшней встречи, у нас после мирового кризиса 2008–2009 годов упал ВВП на 7,8 процента. Никаких санкций вроде не было. А после введения санкций в 2014 году падение составило 2,5 процента.

Вы спросили: как мы оцениваем? Мы оцениваем всегда так, как лучше смотрится для нас. Но давайте посмотрим, как оценивают наши оппоненты, те же, кто вводит санкции. Минфин США, допустим, считает, что это падение 2,5 процента в 2015 году связано на одну треть с санкциями, а на две трети связано с падением цен на энергоносители, прежде всего, на нефть.

На самом деле я думаю, что и одной трети там нет, гораздо меньше. Ну, как-то влияет. Это влияет на тех, кто это делает. По данным Европарламента, примерно на 500 миллиардов евро потери европейской экономики от санкций, которые они ввели против России, потому что наш рынок потеряли, недопоставляют товаров, сами чего-то не получают от нас в нужном объеме, количество рабочих мест упало.

Для них это чувствительно, надо сказать, потому что во многих странах Евросоюза, скажем, очень высокая безработица. До сих пор там, по-моему, в Испании где-то 15 процентов. У нас – 4,8, у них – 15, между прочим, а развитие мировой торговли, которая сократилась где-то тоже на 400 с лишним миллиардов – это все элементы в том числе и вот такой непрогнозируемой, и в том числе санкционной политики. Всем наносит ущерб.

Мы, повторяю еще раз, экономика у нас адаптировалась к этому. Да, негативные влияния есть, но посмотрите, есть и плюсы от этих санкционных дел. В чем они заключаются? Это заставило нас включить мозги по очень многим направлениям, и, кстати, западные эксперты это тоже признают. У нас доля отечественного транспортного машиностроения в 2017 году составила 98 процентов. В автомобилестроении – 85 процентов, и по некоторым другим направлениям, тоже по ключевым, где-то в районе 80 процентов.

Мы в уходящем году истратили на импортозамещение 600 миллиардов рублей, из них 125–128 миллиардов – из федерального бюджета. Ну, АПК – я уже не говорю, просто мы рынок прикрыли. Да, к сожалению, это привело к краткосрочному повышению цен на внутреннем продовольственном рынке, но сейчас цены там стабилизировались значительным образом в этом сегменте экономики, а сельское хозяйство сделало такой рывок, как трудно себе представить было.

Объемы продаж на внешний рынок увеличились с 2000 года в 16 раз – просто невероятно, но это все происходит. Поэтому есть минусы, есть и плюсы, но в любом случае мы бы хотели, чтобы мировая экономика развивалась без всяких шоков, без нелегитимных действий, без всяких внешних ограничений, естественным образом, на пользу мировой экономике в целом.

Р.Марсден (Chicago Tribune, США): 

Вчера Президент Дональд Трамп объявил о выводе своих войск из Сирии. Он также объявил, что, по его мнению, США победили ИГИЛ в Сирии. Он очень четко об этом говорил.

Как Вы относитесь к его заявлениям? Как Вы относитесь к выводу войск из Сирии? Как Вы относитесь к тому, что он сказал о победе над ИГИЛ со стороны США?

Второе. Есть ли у Вас какая-либо обеспокоенность по поводу того, что американские войска в какой-то форме останутся в Сирии, потому что были обсуждения того, как, возможно, контрактные сотрудники будут присутствовать в Сирии? Таким образом, США будут военным образом участвовать в Сирии, но в более скрытой манере.

В.Путин: Что касается победы над ИГИЛ, в целом я согласен с Президентом Соединенных Штатов. Мы, я уже об этом тоже говорил, добились существенных изменений в борьбе с терроризмом на этой территории и нанесли серьезные удары по ИГИЛ в Сирии.

Существует опасность перетекания этих группировок и им подобных в соседние регионы и в Афганистан, в другие страны, в страны исхода, откуда они приехали, они туда отчасти возвращаются.

Это большая опасность для всех нас, в том числе и для России, и для Соединенных Штатов, для Европы, для азиатских стран, в том числе для центральноазиатских государств. Мы это знаем, прекрасно отдаем себе в этом отчет. В этом Дональд прав, и я с ним согласен.

Что касается вывода американских войск – я не знаю, что это такое. Соединенные Штаты присутствуют, скажем, в Афганистане уже сколько? 17 лет, и почти каждый год говорят о том, что они выводят оттуда свои войска. Пока они там присутствуют. Это второе.

Третье. Мы пока как бы не видим признаков вывода американских войск, но допускаю, что это возможно, тем более, что мы двигаемся по пути политического урегулирования. Сейчас на повестке дня у нас стоит вопрос формирования конституционного комитета.

Кстати говоря, мы, когда встречались в Стамбуле – Россия, Турция, Франция и ФРГ, – мы договорились о том, что предпримем максимальные усилия для создания этого конституционного комитета, и Россия со своей стороны сделала все для того, чтобы это было исполнено.

Мы, как это ни покажется странным, полностью согласовали этот список с Президентом Асадом, он дал свои 50 человек, и принял участие в формировании еще 50 человек от гражданского общества, и несмотря на то, что ему не все там нравится, тем не менее, он согласился с этим.

Турция, представляющая интересы оппозиции, тоже согласилась, Иран согласился. И мы представили этот список в ООН, выяснилось, мне вчера только Лавров об этом докладывал, что вдруг неожиданно, с подачи наших партнеров – ФРГ, Франции и Соединенных Штатов, что выжидательную позицию заняли теперь представители ООН, господин де Мистура.

Значит, мне непонятно, что там происходит, но, во всяком случае, эта работа находится, мне хочется в это верить, на завершающей стадии. Если не до конца этого года, то в начале следующего, надеюсь, этот список будет согласован, и начнется следующий этап урегулирования, именно политический этап урегулирования.

Нужно ли здесь присутствие американских войск? Думаю, что нет, не нужно. Давайте не будем забывать, что их присутствие, ваших войск, является нелегитимным, оно не подтверждено решением Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, а только по решению СБУ он может находиться там, воинский контингент, либо по приглашению законного правительства Сирии. Мы там по приглашению правительства Сирии находимся. Ни того, ни другого нет, поэтому если США приняли решение вывести свой контингент, это правильно.

Но есть еще один очень важный компонент всего этого процесса – это то, что, несмотря на все противоречия, все-таки между нашими специалистами: и военными, и спецслужбами, и МИДами налажен достаточно конструктивный диалог по решению острых проблем борьбы с терроризмом на сирийской территории. В целом мы удовлетворены тем, как идет совместная работа.

Вопрос: В то же время США проводят сепаратные переговоры с движением «Талибан». Как в свете этого Вы видите перспективы Московского формата консультаций по Афганистану, в работе которого принимали участие представители 11 государств?

В.Путин: Московского формата?

Реплика: Да.

В.Путин: Вы знаете, честно говоря, уже не помню, в чем там тонкости проекта этой Резолюции. Но, думаю, что Вы со мной согласитесь: подавляющее большинство людей, которое живет в Афганистане, уверен, со мной согласится.

Уж не знаю, чего там по этой Резолюции добивались наши западные партнеры: если они хотели констатировать, что там все хорошо, то, мне кажется, что это далеко от реалий.

Официальное правительство в Кабуле какое количество территорий контролирует в стране? Вряд ли больше одной трети, если уж быть откровенными, правильно? Выборы проходят, результаты выборов подсчитываются месяцами. Это разве нормально? Чего же здесь одобрять.

Проводятся переговоры с талибами. Может быть, это и неизбежно. Надо только понять предмет этих переговоров, и к чему они приведут. Если есть реальные силы, которые контролируют значительную часть территорий, с ней надо считаться, но тогда нужно делать это открыто, публично, и нужно, чтобы было понятно, о чем идет речь.

Думаю, что это лежало в основе позиции нашего Министерства иностранных дел в ходе дискуссии. Мы не против урегулирования. Мы вообще считаем, что оно может быть достигнуто только исключительно путем договоренности между всеми сторонами политического процесса в самом Афганистане.

Но до этого мы вынуждены будем укреплять нашу военную базу в Таджикистане. Исходим из того, что афганский народ все-таки сможет между собой договориться, все политические силы, этнические группы смогут найти консенсус.

Мы настолько, насколько будем в состоянии, будем способствовать этому процессу, в том числе, развивая экономическое взаимодействие с Афганистаном, принимая участие в различных международных проектах, таком, например, как [магистральный газопровод] ТАПИ.

А.Вавилова-Доллежаль (Царьград):  Когда был принят закон об иноагентах, поднялся дикий шум, что нарушаются права человека и так далее.

В.Путин: Одного из моих коллег, не буду называть его имя, спросили на переговорах: «Как у Вас с правами человека?» Он посмотрел и говорит: «Какого человека?» Я хочу Вас спросить, какого человека?

А.Вавилова-Доллежаль: У нас это все-таки касается прежде всего юридических лиц, а Мария Бутина в США была арестована как частное лицо. У них этот закон действует с 1938 года. Я хочу спросить у Вас, может быть, есть смысл как-то обращаться к опыту западных партнеров в этом плане?

У меня есть еще один очень важный для нас вопрос, мы хотели у Вас узнать, как Вы смотрите на ситуацию, которая сейчас складывается в мировом православии, с учетом раскольнических действий, которые предпринял сейчас Константинопольский Патриархат и Киев. И всем уже, наверное, становится понятно, что ключевой игрок здесь – Соединенные Штаты Америки. И получается, что геополитика теперь жестко довлеет над религией. Так ли это?

В.Путин: Что касается первой части Вашего вопроса. Мы и так опирались на международный опыт, когда принимали закон об этих иноагентах. Ведь речь не идет о каких-то запретах. Речь идет о том, чтобы та или другая структура, получая финансирование из-за границы на политическую публичную деятельность, зарегистрировалась в таком качестве. Вот и все. Кстати говоря, в тех же Штатах запрещают такую деятельность, и, пожалуйста, как результат этого закона – арест Бутиной, которую держат в тюрьме, и ей грозит 12 лет. У нас ничего подобного нет. У нас речь идет только о регистрации, если ты получаешь деньги из-за границы. Ничего страшного здесь нет. И я, откровенно говоря, не вижу здесь никаких проблем в правоприменительной практике. Хотя, конечно, нужно посмотреть. Я, когда встречаюсь с правозащитниками, они указывают на некоторые элементы издержек этого закона, связанные, по сути, с благотворительной деятельностью, а не политической. И я думаю, что они правы в этом смысле. Надо внимательно смотреть за тем, что происходит в жизни, и, если потребуется, вносить какие-то коррективы. Это не должно мешать нормальной жизни, не должно мешать порядочным, приличным людям, которые хотят решать имеющиеся у нас проблемы, в том числе за счет поддержки своих единомышленников из-за границы. Ничего здесь страшного нет. А вот политическая деятельность, безусловно, должна быть запрещена. Ну, не запрещена, а, во всяком случае, должна быть легализована.

А вторая часть – православие. То, что сейчас происходит в православии, это просто, как у нас в народе говорят, уму непостижимо. Это прямое вмешательство государства в церковную, религиозную жизнь. Такого не было еще никогда со времен Советского Союза. Вот, к сожалению, на Украине это сейчас происходит, создали вот эту объединенную раскольническую церковь стамбульского прихода. Это же: не нравится – московского прихода, будет – стамбульского прихода.

Причем ведь обратите внимание: Украинская православная церковь Московского патриархата полностью независимой была. Может быть, об этом мало кто знает, это фактически полностью независимая церковь. Они делали все самостоятельно, в том числе избирали иерархов. Единственная связь была – духовная, упоминали на проповедях имя Патриарха Московского и всея Руси. Всё. А сейчас посмотрите, какая зависимость наступает от Турции, от турецкого патриархата. Там и назначения, очень много, и деньги, что самое главное. Я думаю, что это главный побудительный мотив Варфоломея – подчинить эту территорию, а потом еще и зарабатывать на этом. Я думаю, что это главный побудительный мотив, ну, кроме, конечно, подсказки из Вашингтона. То, что Госсекретарь позвонил по этому вопросу в Киев и обсуждал эту тему, – это ни в какие ворота не лезет. Абсолютно не допустимая вещь. Тем не менее это происходит. И это, конечно, лишнее свидетельство того, что это тоже делается в преддверии предвыборной кампании, и с целью дальнейшего разрыва между русским и украинским народами. Это политическая, безусловно, подоплека, ничего здесь хорошего нет для религиозных свобод в целом. Это явное, грубое нарушение религиозных свобод. И меня больше всего беспокоит, что за этим, безусловно, начнется передел собственности, он, по сути, уже идет. Он может приобрести очень тяжелый характер, если не кровавый, не дай бог до этого дойдет, очень бы не хотелось. Просто жалко людей, которые отстаивают свои интересы, они беззащитные и безоружные, как правило, это люди пожилого возраста, женщины. Но опасность этого передела, конечно, существует.

А.Симмонс(Wall street Journal):  На Западе многие политики, эксперты и даже простые люди видят в России большую угрозу. Они даже думают, что Вы как Президент России хотите править миром.

В.Путин: Ну, конечно.

А.Симмонс: Я хочу знать, действительно Вы хотите этого? И скажите, пожалуйста, какова настоящая цель Вашей внешней политики? Благодарю Вас.

В.Путин: Что касается управления миром, то мы знаем, где находится штаб, который пытается это делать, – и он не в Москве. Но это связано с ведущей ролью Соединенных Штатов в мировой экономике, связано с расходами на оборону: 700 с лишним миллиардов долларов Соединенные Штаты тратят на оборону, а мы – 46.

На минуточку, у нас 146 миллионов граждан в России, а в странах НАТО – 600 миллионов, и Вы считаете, что наша цель – управлять миром? Это штамп, который навязывается общественному мнению западных стран для решения внутриблоковых и внутриполитических вопросов.

Внутриблоковых – это значит, что для того чтобы сплачивать вокруг себя страны, скажем, НАТО, нужна обязательно внешняя угроза, иначе не обеспечить этого сплочения, надо против кого-то сплачиваться. Против России – это хорошо, крупнейшая ядерная держава.

Внутриполитические – тоже во многих странах, к сожалению, до сих пор, особенно в Восточной Европе процветает русофобия. Для чего? Для того чтобы обеспечить на основе каких-то прежних исторических страхов тоже свое внутриполитическое благополучие.

Это тоже вредно, потому что, в конечном итоге, это эксплуатация фобий прошлого, которые мешают двигаться вперед. Это вредит тем странам и народам, руководство которых пытается проводить такую политику.

На самом деле главная цель нашей внешней политики – обеспечить благоприятные условия для развития Российской Федерации, ее экономики и социальной сферы, обеспечить безусловное движение вперед и укрепление нашей страны внутри, прежде всего, и для того, чтобы она заняла достойное место на международной арене как равный партнер среди равных.

Мы выступаем за то, чтобы укреплять систему международного права, обеспечить безусловное исполнение Устава Организации Объединенных Наций и на этой платформе развивать равноправные отношения со всеми участниками международного общения.

М.Ким (Первый канал):

Наш вопрос: программа «Большая игра» о российско-американских отношениях. Мы хотели бы узнать, возможна ли встреча с господином Трампом после того, как он сам ее отменил, например, в ближайшее время, готовы ли Вы на это?

И хотим обратиться к Киплингу, к XIX веку, он говорил о том, что большая игра закончится только тогда, когда все ее участники умрут. И это было противостояние англосаксонского мира.

В.Путин: Молодец! «Хотите встретиться?» «Будет встреча?» «Все умрут».

М.Ким: Я поясню. Было противостояние англосаксонского мира и русского мира в XIX веке. Сейчас правила изменились, или это все та же игра? Большое спасибо.

В.Путин: К сожалению, мы видим, что очень многое. Как Маркс говорил, «родимые пятна прошлого еще присутствуют», но, надеюсь, что что-то будет все-таки выправляться, в конце концов, мы достигнем дна наших отношений и поймем, что нужно подниматься, нужно оттолкнуться от этого дна, подниматься, глотнуть воздуха свежего и с ясной головой подумать, как жить дальше.

Будет наша встреча или не будет – я не знаю, я много раз говорил об этом, о том, что мы готовы. Мы считаем, что есть вопросы, которые мы должны вместе обсуждать. Вот на экспертном уровне работа по Сирии, допустим, идет. Нам нужно также вместе поговорить и по проблемам Северной Кореи, по тому же Афганистану, по очень многим другим ситуациям в мире.

Нам, в конце концов, нужно поговорить о двусторонних отношениях, в этом мы заинтересованы, и мы, и, кстати говоря, наши американские партнеры. Нет, конечно, такого уж суперглобального интереса. У нас 28 миллиардов оборот всего, по-моему, даже упал уже, меньше 28, 25–27 миллиардов. Это ничто, ноль. С Китаем 100 миллиардов будет в этом году, а с Соединенными Штатами все уменьшается. Кто в этом заинтересован? Никто, в том числе Президент Соединенных Штатов, который продвигает идею возрождения экономики, как он говорит, в своем стремлении сделать Америку снова великой.

Конечно, я думаю, что работа с Россией и в сфере экономики, имея в виду хотя бы то обстоятельство, что мы играем одну из ключевых ролей на мировом энергетическом рынке – это само по себе имеет значение, и, кроме всего прочего, сфера нераспространения, глобальной безопасности. Есть о чем поговорить. Но мы же видим, что там происходит. Сейчас поменяется власть в Конгрессе. Почти наверняка, 100 процентов, можно прогнозировать, что будут новые атаки на действующего Президента. Сможет ли он в этих условиях выйти на какой-то прямой диалог с Россией, я не знаю, это надо у них спрашивать.

Но что меня беспокоит? Знаете, что, Вы сказали про англо-саксонский мир, там внутри происходят какие-то глубинные, тектонические изменения. Ведь обратите внимание, Трамп победил – это очевидный факт, с этим никто как бы и не спорит, но не хотят признавать эту победу, ведь это же неуважение к избирателям, эту победу не хотят признавать, делают все для того, чтобы делегитимизировать действующего Президента.

Или в Британии: Brexit прошел – никто не хочет исполнять. А ведь не признают что? Результатов выборов. Демократические процедуры нивелируются, они разрушаются, ценность их разрушается. Вот что там происходит. Это серьезный процесс. Я обратил внимание на то, что и западные эксперты уже рассуждают на эту тему, и в Штатах, кстати сказать, и в Британии. Мы должны иметь это в виду. Но что бы там ни происходило, все равно мы должны выстраивать двусторонние отношения. Мы к этому готовы. Как только, так сразу. Как только будет готова другая сторона, мы будем это делать.

Г.Полонская (Euronews): В ООН была принята резолюция о милитаризации Россией Азовского моря, Крыма, части Черного моря. После того, что произошло с украинскими кораблями в Керченском проливе, были сообщения о том, что Россия поставляет военную технику в Крым. Зачем России укреплять военное присутствие в Крыму и готова ли Россия объявить всю акваторию Азовского моря своей территорией? Спасибо.

В.Путин: Смотрите, в 2014 году люди, проживающие в Крыму, пришли на референдум и проголосовали в конечном итоге за воссоединение с Российской Федерацией. С этого момента, после соответствующих внутригосударственных процедур, Крым стал частью Российской Федерации, частью России. И на любой части своей территории мы вправе и будем строить так нашу военную политику, как мы считаем нужным для обеспечения нашей безопасности, Крым не исключение. Если Генштаб, если пограничники считают, что нам нужно на каких-то направлениях что-то сделать дополнительно, мы это будем делать. Безопасность России на этом направлении будет, безусловно, обеспечена. Ничего лишнего мы там создавать не собираемся, но то, что нужно, будет там сделано. Это первое.

Теперь что касается Азовского моря и Керченского пролива. Мы изначально сразу же практически объявили о том, что мы намерены построить для связи с Крымом мост, что мы и сделали. Сначала мы построили энергомост, потом газовую трубу туда бросили, теперь мы там строим две электростанции в Севастополе и в Симферополе общей мощностью 940 мегаватт. Мы строим дорогу «Таврида», которая в конце 2020 года уже будет. В следующем, по-моему, году должна быть в двухполосном варианте сделана, а в конце 2020-го – в четырехполосном варианте. Мы будем развивать инфраструктуру. То есть речь идет не только об усилении военной компоненты, но прежде всего гражданской, инфраструктурной. Это все, безусловно, будет реализовано. У нас существует федеральная целевая программа по развитию Крыма. И на ближайшие два года мы предусмотрели для развития полуострова 300 миллиардов рублей. Все это будет двигаться. Параллельно с этим будет и усиливаться, настолько, насколько нам это потребуется, военный компонент.

Что касается Керченских проливов. Это сложная ситуация, природно сложная, там очень узкие проливы, и они достаточно мелкие, глубиной где-то под 13 метров. Там всегда, хочу это подчеркнуть, практически всегда осуществлялась лоцманская проводка. И строительство моста ничему там не мешает на самом деле. Как раньше лоцманы проводили суда, так и проводят.

Растет товарооборот, грузопоток, в том числе и в портах Азовского моря. Это правда. Но там выстроена работа, все участники этой экономической деятельности знают, как это делается, там есть очередь. Да, она бывает побольше, бывает поменьше. Посмотрите, сколько у нас стоит судов перед входом в порт Новороссийск, тоже достаточно много.

Я еще раз вынужден буду сейчас повторить это: 11 сентября прошлого года украинские суда, в том числе и военные, исполнив все требования прохода через эти проливы и под мостом, кстати говоря, спокойно были проведены нашими лоцманами в Азовское море и дальше в порт назначения в Азовском море. Никто не мешал – наоборот, только помогли.

На этот раз все было по-другому. Это целенаправленная провокация в ходе предвыборной кампании господина Порошенко. Мы уже показывали в средствах массовой информации бортовой журнал, прямо написано «проникнуть скрытно». Что это такое – скрытно? Без лоцманской проводки это там неизвестно что может случиться, тем более некоторые деятели сегодня, которые правят бал в Киеве, публично заявляют о своей готовности взорвать этот мост. Естественно, мы не можем этого допустить. Это же было бы просто нелепо с нашей стороны – вот и все. Что касается обычной деятельности, никто не ограничивает, пожалуйста.

Теперь по поводу режима Азовского моря. У нас есть договор от 2003-го, по-моему, года. Он о чем говорит? Он говорит о том, что прибрежная зона в пять километров, не как обычно в мире по Международному морскому праву в 12 морских миль, а именно пять километров от берега, – это территориальные воды государства, в данном случае России или Украины, а все остальное – общее море. Кстати говоря, рыбаков наших в свое время захватили. Они же не заходили в пятикилометровую зону. Их захватили в общем море. Тем не менее, захватили, капитана до сих пор держат. И Ваш канал Euronews об этом не чирикает, спокойно, как будто так и надо. Так же как и захваченные другие наши моряки: там сухогруз какой-то где-то там сидит, тоже целая команда сидит там, и никто об этом не вспоминает. Поэтому мы готовы придерживаться этих договоренностей и не объявлять никаких односторонних действий.

Что касается военных судов – нужно постоянно быть в контакте с нашими пограничниками. Они, пограничники, осуществляют там режим пограничный. И в условиях военного положения, я с трудом себе представляю, как военные суда там будут шастать туда-сюда, но в целом нам бы хотелось все нормализовать. Мы не препятствуем в том числе военным судам. Повторяю еще раз, в сентябре прошли суда с нашим лоцманом, и никто им не мешал – наоборот, только помогли.

Полная стенограмма пресс-конференции:

http://kremlin.ru/events/president/news/59455